РОЖДЕСТВО СЕМЬИ МАЛФОЕВ

Время действия – где-то так 2000 год.

Над дикими, зазубренными, очень острыми, черными, угрожающими, мрачными скалами Азкабана висело маленькое красное солнце. Оно висело невысоко. Оно редко здесь поднималось высоко. Здесь был север. Солнце знало это и старалось не высовываться.
Кованые стальные металлические ворота Азкабана со зловещим грохотом распахнулись. В мощенный булыжником двор вошла Нарцисса Малфой. Женщина была в теплой зимней мантии с соболиным подбоем и зябко прятала руки в изящную меховую муфту от BergAMo. На блондинке были также изящные сапожки от Truffal&Dino. На голове у нее ничего не было, и ее изящные светловолосые кудри изящно развевались. Поэтому мы и знаем, что она была блондинка.
В руках у нее была симпатичная плетеная корзинка, откуда пахло мандаринами и шоколадом. Аристократка несла ее сама, потому что у нее не было эльфа. Эльфа у нее не было потому, что, придя к власти, гриффиндорцы освободили эльфов, создав тем самым безработицу. От безработицы и разрушения привычного образа жизни эльфы стали криминальными элементами. Теперь они если и носили корзинки, то очень быстро и подальше от их (корзинок) бывших хозяев. Поэтому блондинка несла корзинку сама. Она делала это, несмотря на то, что ее руки зябко прятались в меховую муфту. Это доказывает нам, что блондинки способны на многое.
— Сюда, женщина, — грубым зловещим голосом просипел ей дежурный дементор. Он не был ни мужчиной, ни человеком, ни аристократом, ни даже блондином, поэтому не помог даме нести корзинку. Это был дементор. Он наслаждался, питаясь чужими страхами и отчаянием. Его можно было отогнать патронусом, но бывший муж блондинки был Пожирателем смерти, которым не положено уметь вызывать патронусов, потому что у них (Пожирателей) нет хороших воспоминаний. Изящная невысокая женщина Пожирателем не была, но хороших воспоминаний у нее при таком муже тоже не было. Поэтому она просто дала дементору взятку. Она привезла ему пачку фиков о страданиях Снейпа. Читая их, дементоры плакали и объедались. Эти мрачные создания в мрачных ободранных мантиях, которые они не умели зашивать, обожали чужие страдания.
Кстати, они не знали, что Снейп выжил. Зельевар всегда носил с собой зелье, которое сварил для себя на случай, если его укусит змея. Когда она укусила его, мужчина успел быстро выпить зелье и так выжил. У него было разорвано горло, но профессор Хогвартса все равно сумел выпить зелье. У профессоров Хогвартса большой и разнообразный жизненный опыт.
Кстати, мужчина был гей. Он много лет был любовником Флитвика. После победы двое учителей уехали жить в Ирландию, потому что там нет змей. Но это так, к слову.
А тем временем хрупкая блондинка вошла в комнату для свиданий. Там было очень холодно, пол был черный, но не мраморный, а просто грязный. На заледенелых стенах, покрашенных унылой зеленой краской, висели цепи. К цепям никто не был прикован, но они висели для антуража.
В комнату для свиданий вошел Люциус Малфой. Когда-то он был аристократом и мужчиной. В азкабанской робе он не выглядел как аристократ, а насчет мужчины Нарцисса могла бы проверить, но не хотела. В Азкабане везде было очень холодно, а к тому же на женщине была мантия от BergAMo, которую впавшая в нищету аристократка была вынуждена носить уже третий день. Мантию следовало беречь.
— Здравствуй, блондин, — сказала Нарцисса. На блондина ее бывший муж не был похож, потому что давно не мыл голову. Но стройная красотка знала, что Люциусу это будет приятно.
— От блондинки слышу, — хрипло ответил арестант. — Пожрать привезла?
— Sorry? — сказала аристократка.
— В смысле пошамать, дорогая, — с изысканным произношением произнес уже-не-блондин, который и в Азкабане сохранил изысканные манеры, хотя и стал грызть ногти.
— Здесь мандарины, шоколад и новый шампунь для светлых волос с бальзамом для улучшения укладки, — сказала она, ловко ставя корзинку на стол, при этом не снимая муфты от BergAMo. Но опустившийся бывший Пожиратель смерти не обратил внимания на изящество ее ловких движений. Он уже потрошил корзинку.
— Лучше бы жареной картошки приволокла! И огневиски!
— Жри, что дают, — великосветски ответила женщина.
Сверху доносились дикие и необузданные вопли. Это грубые и жестокие бывшие Пожиратели смерти дико и необузданно праздновали Рождество. С тех пор, как министром стал Кинсли Шекелболт (или как-то так, все равно нормальному человеку не запомнить, как это пишется), а правами меньшинств стала заниматься Гермиона Уизли, к меньшинствам, в том числе Пожирателям, стали относиться гораздо лучше. Правда, их не освободили из Азкабана, зато сделали им ремонт в камерах, трудотерапию и бассейн.
Пожиратели, впрочем, этого не оценили. В бассейн они не ходили, потому что вокруг и так было слишком много воды, а на трудотерапию не ходили, потому что не хотели исправляться и становиться приличными членами общества. А ремонт в камерах они попортили всякими надписями — просто так, потому что им нравилось все портить. К счастью, многих из Пожирателей убили в битве за Хогвартс, так что большинство камер все еще оставались пустыми и хорошо отремонтированными.
Шум становился все более диким и необузданным, а потом в комнату для свиданий ворвалась толпа Пожирателей. У них всех были имена, но они все были бородатые, так что отличить одного от другого было нельзя. Кстати, у Малфоя тоже была борода, и этим он был похож на покойного Дамблдора. Больше ничем он на покойного Дамблдора не был похож.
— Женщина! — грубо и цинично завопили арестанты.
— Пожалуй, мне пора, милый, — сказала блондинка.
Бородачи обступили ее. Наверное, они хотели рассказать ей бородатый анекдот. Новые власти хорошо относились к заключенным, потому что были Светлые (власти, а не заключенные). Поэтому в Азкабане разрешили переписку и даже открыли библиотеку. Но бывшие Пожиратели все равно читали только сборники старых анекдотов. Новых они не понимали, потому что были тупые (Пожиратели, а не анекдоты; но анекдоты в основном тоже).
Но Нарцисса не хотела слушать бородатые анекдоты.
— А ну, пошли вон от меня! — нежным голосом гаркнула аристократка. — А то сейчас яйца поотрываю и в афедрон позасовываю!
Аристократы всегда изъясняются изысканным старинным слогом.
— Не трогайте ее, мерзавцы, это моя жена, — сказал блондин. Он как раз ел мандарин прямо со шкуркой. Бородачи посмотрели на него с сочувствием. То немногое человеческое, что оставалось в глубине их черных преступных душ, заставило их пожалеть его, ведь он был разлучен с семьей.
Потом кто-то из них нашел в корзинке шампунь и попытался выпить его тайком от остальных. Остальные вспомнили, что они все аристократы, и возмутились, потому что крысятничать бесчестно. Они стали жестоко избивать предателя, потому что были жестокие и бесчеловечные. Им нравилось кого-нибудь избивать. В Азкабане они все время так развлекались, хотя им построили спортзал. Но они ненавидели все магловское, поэтому не ходили в спортзал. А если и ходили, то только для того, чтобы избить грушу и изнасиловать деревянного коня.
Тем временем женщина ушла. Она вышла за кованые чугунные ворота Азкабана, где ее ждал изящный гоночный Porsche, заколдованный так, чтобы он мог летать. За рулем сидел красивый загорелый мускулистый блондин в свитере для загородных прогулок от F.I. Garo и замшевых брюках для неформальных вечеринок от PANT-al-One. Увидев блондинку, он выскочил и воспитанно открыл дверь перед женщиной.
— Наконец-то, maman, а то я уже волновался. Эти негодяи могли что-нибудь сделать с тобой…
— Кишка тонка, — сказала аристократка и аристократично сплюнула на землю.
— Как там papa?
— Как обычно. Надеюсь, он ведет себя плохо. Не хотелось бы, чтобы его за хорошее поведение выпустили досрочно. Этот негодяй и так искалечил лучшие годы моей жизни.
— Все будет в порядке, maman.
Женщина села в машину и с наслаждением протянула ноги.
— Кстати, сынок, текст близится к концу, а мы еще не поговорили о политике… Все-таки удачно, что к власти в магической Британии пришли маглолюбцы, правда? Теперь можно без помех заколдовывать магловские машины. Летать в них гораздо удобнее, чем на метле.
— Зато, maman, в воздухе теперь не протолкнуться от старых фордиков разных нищебродов вроде Уизли. Представляешь, вчера мне пришлось сорок минут висеть в пробке над Лондоном! А потом меня остановил этот мерзкий Поттер и потребовал, чтобы я предъявил права!
— Этот брюнет ведь теперь аврор… Разве авроры следят и за воздушным движением?
— Им все равно больше нечем заняться, maman. В Англии ведь все хорошо. Кстати, у Поттера больше не болит шрам. Об этом писали в последнем номере Playwizard.
— Эти репортеры везде суют свой нос… Ладно, сынок, нам пора в Монте-Карло. Хотя не представляю, как я буду играть в этом сезоне — мы ведь так обнищали. Неужели опять придется побираться по знакомым, чтобы поставить жалкие две-три тысячи галлеонов в рулетку?! Зато, сынок, может, ты там наконец найдешь себе приличного любовника…
Блондин смутился.
— Maman, я давно хотел сказать тебе… Мы же современные люди, в этом нет ничего такого… В общем, я натурал.
— Что?!
— Maman, я люблю свою жену.
— Что?! Драко, этого не может быть! Ты решил опозорить семью?! Разве ты не знаешь, что все старинные магические семьи испокон веков состояли из геев?
— Откуда тогда в них брались дети?
— Тебе еще рано такое знать!
Малфой понуро уставился на руль.
— Ты весь в своего папашу, — заключила аристократка. — Того в свое время не хватило даже на маленький инцест… И вот чем все закончилось! — она широким жестом указала на высившиеся за окном мрачные стены Азкабана. — А у нас с тобой тоже еще ни разу ничего не было…
— Мамочка, я старался, — прошептал стройный красавец. — Мне так стыдно, что разочаровал тебя…
— В семье не без урода, — высоким холодным голосом вынесла приговор блондинка. — Ты так похож на своего троюродного кузена Сириуса Блэка… Но тот хоть был кобель.
У блондина в прекрасных больших глазах стояли слезы. Он не любил, когда ему напоминали о его собственной анимагической форме.
— Ладно, что с тебя возьмешь? — вздохнула женщина. — Полетели уже. Хоть в Монте-Карло оторвемся, — аристократично добавила она.
Porsche сорвался с места и исчез в облаках. У стен Азкабана опять стало пусто и тихо — только с грохотом бились волны о суровые зазубренные скалы, да доносились из-за толстых, как в Малфой-мэноре, стен дикие и необузданные крики заключенных.
«С Рождеством, профессор», — прошептал дежурный дементор, переворачивая последнюю страницу фика о Снейпе и роняя скупую дементорью слезу.